Ну, в общем, вы поняли.
В бар ввалился Гангрел, явно только что осушивший человека. Лицо было в крови, а сам он вел себя как очень пьяный смертный. Благо, рядом простых людей уже почти не стало, и на то, что он отрастил двадцатисантиметровые когти, и скребся ими о стойку никто внимания не обратил. Ну, это сперва.
А вот когда он соизволил дико завыть, да так, что начали лопаться стаканы, парочка смертных «голубых» все же соизволили повернутся к нашему другу.
И тогда, это волосатое, небритое существо, в разорванной майке и джинсах с невероятной яростью и скоростью бросилось в темный уголок, оставив одному из заоравших посетителей половину лица. Второй же, забрызганный кровью и мозгами своего возлюбленного, нервно смотрел на черные когти Дикаря, с которых сочилась кровь. Второй «мальчик посветлевшего цвета», что фотографировал своего друга, рванул к выходу, вереща, как резанный.
Гангрел сел на стул над трупом, нагнулся, разбрасывая в стороны мясо, и начал жевать глаз, причмокивая и довольно улыбаясь.
- Нарушение Маскарада!
- Нарушение! – вторил Малку Тореадор за стойкой.
Гангрел неторопливо повернулся, весь заляпанный кровью, и осмотрел горящими красными глазами зверя оставшихся вампиров. Еще двое успели смыться, в зале осталось только четверо, исключая самого охотника.
- Стой, именем Сотни Масок на балу Блаженных душ и Короля Шутов! Твоя участь вписана в список мертвых с той самой минуты, как твои когти разбили фарфор ничтожной плоти смертного, безумный Дикарь! – Малк уже успел развернутся и опрокинуть стакан с кровью на пол, да так, что она ровным слоем покрыла паркет под Андреем. Конечно, весь он тоже был в донорской крови. Бедные дети Африки, не ведать им третьей положительной, как своих ушей.
Тихий рык Зверя постепенно перерастал в рев, а Малк смотрел ему в глаза сквозь темные очки.
Время работать. Время убивать.
Ведь это так просто.
- Мать твою, психанутый ублюдок! – Через рык все еще угадывались слова, - Я и тебе оторву яйца, а затем вспорю твое гребаное пузо и размотаю кишки! И твоя, мать ее, Камарилья мне - не указ!
- Мне кажется, но твои журчания как-то должны были задеть нас и наше самолюбие, волчонок… - Малк произнес последние слова немного задумчиво и отрешенно от мира сего.
- Ну, и кажется нам, что у тебя это получилось, – Он встал. Просто встал, разминая пальцы и надевая на руки сварочные перчатки.

Новоприбывший оказался не тем зрелищем, что могло надолго привлечь к себе взор впечатлительного Тореадора. Через несколько секунд разглядывания крепко сбитой фигуры юноша вновь полуприкрыл глаза, оставив лишь узкую полоску белка промеж длинных ресниц. По его телу продолжала гулять боль, сердце продолжали сжимать остренькие коготки вины. Ха, для Седрика было в новинку ощущать это презренное чувство! Он вообще считал, что оно недостойно его высочайшего внимания...
"Вам не кажется, друг мой, что его совесть давно пора заткнуть? Где у нас кляп? Дайте мне хоть насок! Я не могу слышать этого бреда!"
"Тооо, просто нереально сосредоточиться! Мы, видите ли, чувствуем себя виноватыми... Нас это не колышет! Вставай, идиот! Нечего сидеть на полу как некоторые!"
"Это какие-такие некоторые! Ах ты, мерзкое стекло! Щас как дам тебе в..."
"О, чего это мы замолчали, Холмс? Боимся осквернить уста медовые грязными ругательствами?!"
"Да как ты..."
... А еще уверяли, что безумие не заразно - пробормотал Седрик, устало вздохнув. Похоже, он упустил из виду некий очень важный пункт, когда затеял становление кровных уз между собою и Амелией. Безумие Малков передалось ему, влекомое кровью девушки, и вот, пожалуйста - первые признаки. Хотя это даже не разговоры с самим собой... Что ж, и до этого докатимся, несомненно. Однако, при всей своей надоедливости, голоса, что нагло звучали в голове юноши, произнесли одну очень даже здравую вещь. Какого сидеть на полу, когда к услугам твоим столько незанятых ничьим седалищем стульев?! Тем более, что всё тело адски болит... Но это пройдет. Даже быстрее, чем затянутся крошечные ранки на шее Амелии.
И тут до ушей Седрика донесся тихий, как мановение хладного ветра, шепот вампирши. Ее слова заставили юношу, ухмыльнувшись, пожать плечами. Он не знал, каковы будут последствия его поступка, не знал, что будет делать дальше. Одно он предполагал точно - Амелия останется жить. А значит, диаблери не был завершен. А значит, жизнь ее означает и его жизнь тоже... Пока что. На время. Возможно, очень короткое.
Едва не постанывая сквозь стиснутые зубы от тупой ноющей боли, юноша, ни в коем случае не желая расторгнуть объятия, поднялся на ноги, увлекая за собой девушку и, немного нетвердох походкой, направился к столу, за которым сидели они... Сколько-то веков назад. Бережно посадив девушку на единственный стул, что доселе остался на ножках, юноша упал подле нее на колени, уткнувшись горячим лбом в бедро Амелии, предварительно пожелав мысленно всем голосам заткнутся по-хорошему. Иначе... Иначе он всегда сможет включить для них литовскую польку. Подобная угроза подействовала - отозвавшись слаженными ругательствами, голоса смолкли, оставив Седрика наедине со вкрадчивым гласом совести, от которой нельзя было избавиться так просто.
Но не было бы счастья, та несчастья помогло. Очнувшись от грохота да криков, вампир с усилием поднял голову. Некто заляпанный кровью, с безумными вращающимися глазами появился в дверях бара, не замедлив перепугать всех людей, что нем находились. Пустые глаза юноши сузились, и он, не сдержавшись, издал негромкое шипение. В этом существе, что по недоразумению стало вампиром, не было и доли привлекательности. Он внушал отвращение своими повадками, внешним видом... И вкусовыми пристрастиями. Оперевшись на стол одной рукой, Седрик медленно поднялся с колен, застывшим взглядом провожая Гангрела. Ш-ш-ш-ш...
Маскарад... Какое красивое слово. Жаль, что ему придают так много значения.
Заслышав слова недовампира, юноша брезгливо поморщился. Противно... Противно даже находится в одном помещении с этим монстром. Хорошо хоть, не требуется с ним одним воздухом дышать... Самолюбия у Седрика было и так через край, так что задеть его было "как два пальца"... Хмм... Я же попросил вас заткнутся!!!
Глаза Седрика, повинуясь накатившей злости, неуловимо потемнели. Тонкая рука, скользнув в карман камзола, коснулась резной рукоятки маленького кинжала. Почти ьез размаха рука идет вверх, выбрасывая вперед сверкающую молнию... И клинок, переняв по щучьему веленью, по моему хотенью сверхъествественную скорость (2 пункта), присущую вампиру, летит по направлению к сердцу Гангрела, с легким свистом рассекая воздух.

Офф: Глориус, мерси

Радость моя, вот и всё,
Боли отныне не будет
Золотом плавятся горы,
И вспыхнули реки...
Осанна - и солнце взошло

О даааа. Запах привёл его куда надо. А именно - в обитель Малков. То что нужно обротню! Куча Малков и один Гангрел, явно нарушивший Маскарад выглядели не очень дружелюбно. Рука под плащом немного нервно сжала золотистую сферу. Руку ободряюще огрел мягкий пульсирующий свет. Губы под маской дрогнули. Бесцветные в полумраке глаза мельком скользнули по Андрею, Амелии и остановились... На Седрике.
"Смотри-ка. Кто тут у нас... Седрик, Тореадор. Собственной персоной... Надеюсь, что он всё ещё помнит ту ночь. Ночь, когда одна из его рук перетерпела лезвие освящённого серебрянного кинжала. И тот перстень... Ха-ха..." - тряхнув вновь сплетёнными волосами, Дрэрзан прошёл к одному из дальних столиков, и стал ждать официанта.
"И вот опять мне повезло. Кроме встречи со старым знакомым, тут ещё и цирк приехал..." - с иронией подумал он, посмотрев, однако, не на Андрея, а на не очень умного Гангрела.
Как же хотелось устроить солярий для этих кровососов! Но Лис лишь ухмыльнулся своим мыслям. Успеется, к тому же обстановка не распологает к мгновенному обращению всех присутствующих в прах. Хотя, если бы под Луной стало бы меньше на десяток вампиров, он бы совсем не огорчился.
Совсем-совсем.
"...И трижды проклянет тот день дурак, что сам к нему в обьятия придёт... А если... Просто если... Это будет не дурак, а хитрец с возможностью обратить его в удобрение?.." - пальцы забарабанили по столу, предвкушая продолжение представления...

В это же примерно время, Чистильщик замерял ножку барного табурета. Затем немножко оценивающе замер спиной к возмутителю спокойствия, и отломил деревянную ногу.
- Сойдет? – Спросил он сам себя.
«Сооооойдеееет..,» - ну что сказать? Сеть всегда работала нормально и стабильно.
Значит, пора действовать.
Но пока надо посмотреть на тот цирк, который развел Тореадор.

Толстый бармен уже на всякий случай заряжал дробовик, но это так, крайние меры.

А раз действовать, то действовать решительно и чтоб наверняка.
Малку не хотелось, что бы пропадал такой ценный ресурс, как табурет без ножки. Нужно использовать все, до последней крохи, иначе когда-нибудь, ты окажешься на куче недоиспользованного хлама, и без того, что тебе нужно.
Схвативши табурет за две оставшиеся ножки, он рванул на Зверя, метя сидением прямо в темечко, надеясь, что хоть такой транквилизатор усыпит монстра на достаточное время, что бы успеть вогнать ему кол по самое небалуй.
И все за каких-то три-четыре секунды. А говорят, психи думать не умеют.

Оставив гангрела натужно похрипывать да медленно, но верно подыхать, юноша отошел от растерявшего свое бешенство вампира и отработанным за долгие века жестом отбросил прядь светлых волос за спину. Привычки, они как репейник, и даже в смерти зачастую сложно от них избавиться. Да и нужно ли, когда собственно привычки, эти мелкие вредные нюансы и делают из обычного в своей тривиальности человека уникальную своей неповторимостью личность? Уверен, что не нужно. Тем более, «металл не принесет плода, игра не стоит свеч, а результат труда». Себе дороже избавляться от милых сердцу привычек…
Кхм, мы отвлеклись. С брезгливой гримасой на лице юноша отряхнул камзол, что явно нуждался в основательной почистке. Но мечты-мечты, а реальность не оставляет надежд переодеться в ближайшее время. Такого камзола, вышитого золотой да серебряной нитью, украшенного цветущими лилиями, что совершенством форм превосходили, пожалуй, лилии настоящие, уже не найдешь в современных магазинах. Мода безнадежно испортилась, и следовать ее мимолетным веяниям Седрик не желал. У своенравного вампира был свой стиль, частично заимствованный у лучших модельеров Франции века этак 17, и несколько разбавленный для полноты картины колоритными деталями испанского изготовления. И Седрику было комфортно чувствовать себя выходцем из прошлого, которое уж точно не уступало, а подчас и без усилий превосходило настоящее.
Обернувшись наконец к Дрэзрану, что, видимо, был не в восторге от своеобразного юмора Амелии, юноша ответил:
- Даму зовут Бани ибн Салах, прошу любить и жаловать. Менять я ее не собираюсь, но это, как ты отлично понимаешь, пока. Она мне вполне симпатична, пусть и немного – быстрый взгляд из-под ресниц на девушку – немного, как ты соизволил заметить, того.
Неслышно ступая по покрытому причудливой кашей из всех возможных субстанций полу, юноша приблизился к Амелии, тут же заметив ее состояние. Ему еще предстояло привыкнуть к неуловимо быстрому изменению настроений, чем славятся малки, но пока что таковой феномен был для Седрика в новинку. Положив прохладные руки на плечи девушки, он склонился над нею, зачем-то почти коснувшись щекою ее щеки. Но тут же, будто опомнившись, Седрик обнял вампиршу за талию и мягко заставил подняться с теплого насиженного местечка. Осторожно поддерживая ее на случай, если Амелии вздумается брякнуться в обморок, юноша подвел ее к Дрэзрану, а так же – к выходу. Тут до ушей его донеслись последние слова лиса, что заставили Седрика широко усмехнутся, явив миру кончики острых клыков.
- Да что ты?! Какие могут быть претензии? Чудово, чудово розумію! Ты вор честный, как и я. Тем более, давно это было… И профессиональная солидарность требует просить тебя и забыть все чувства, что я испытывал… - секундная заминка – к моему дражайшему кольцу. Кроме того, я даже поблагодарить тебя обязан, ибо ты избавил меня от самого жестокого зла в мире, то есть, от денег. Или драгоценностей. Ну, как знаешь. Это детали, милый мой, детали…
А дальше все произошло неуловимо быстро. На то Тореадору и дана Стремительность… Черты юноши, будто подверженные чужому пагубному влиянию, исказились. Распахнув глаза и тихо зашипев, Седрик взмахнул рукой, и за долю секунды маска, что скрывала черты Дрэзрана, исчезла в воистину бездонном кармане вампирского камзола. Продолжая крепко обнимать Амелию, юноша пулей вылетел из бара, всецело уподобившись светлой молнии. И поминайте, как нас звали…

Амелия, Седрик ---> Кладбище

Радость моя, вот и всё,
Боли отныне не будет
Золотом плавятся горы,
И вспыхнули реки...
Осанна - и солнце взошло

----> Квартира Луны.